— В апории «Дихотомия» утверждается невозможность движения. Для того, чтобы преодолеть умозрительное расстояние между точками А и В человек сначала должен преодолеть половину этого расстояния, скажем, от точки А к точке С. А чтобы пройти половину расстояния А — С ему следует пройти половину половины А — В и так до бесконечности. В итоге Зенон пришел к выводу, что человек вообще не в состоянии сдвинуться с места, и следовательно, он труп. Жертва разрушающей вселенную энтропии.

— Друзья, выходит, мы все давно мертвы! — пафосно воскликнул изрядно выпивший царь. — Следовательно, ешьте и глушите вино столько, сколько хотите, нам теперь все равно.

— Да здравствует Зенон! — оглушительно неслось над залом. — Да здравствуют апории, ура-а-а!

Отбивающегося сучковатой палкой философа подняли на руки, и под оглушительный хохот стали качать прямо посередине зала.

— Поставьте меня на место! — неистово орал ученый муж, лупя пьяных весельчаков палкой по головам. — Движение невозможно!

— Ура-а-а! — не выдержал и Тесей, случайно выливая все содержимое своего кубка на голову расположившейся слева Медее.

— И-и-и! — оглушительно завизжала царица, хватаясь за мокрые волосы.

— Ой, простите, — смутился раскрасневшийся герой.

Выкрикивая жуткие проклятия, потерявшая над собой контроль царица стрелой выскочила из пиршественного зала. Отжала волосы, и, подойдя к одному из застывших в пустом коридоре стражника, мертвой хваткой вцепилась в его секиру.

Не ожидавший ничего подобного воин остолбенело вытаращился на жену Эгея.

— Отдай! — ультимативно потребовала Медея.

Вытаращенные глаза стражника в панике забегали по сторонам.

— Это приказ!

Несчастный разжал пальцы, и волшебница, получив желаемое, изящно поправила испорченную прическу, зловеще при этом добавив:

— Ну ладно…

Лишившийся своего оружия страж в панике заметался по коридору, но, найдя в темном углу кем-то забытую швабру, быстро успокоился и, взяв оную наперевес, торжественно вернулся на свой пост.

Со сверкающей отточенным лезвием секирой в руках Медея не спеша вернулась в пиршественный зал.

— Ия-я-я!.. — в запале выкрикнула царица, опуская секиру на голову Тесея.

Но с выбранной траекторией вышла ошибочка, и оружие опустилось аккурат на пиршественный стол, легко разрубив праздничную индейку.

Тесей обернулся:

— О, премного благодарен, — лучезарно улыбаясь, юноша взял с блюда огромный ломоть мяса, — а я все думаю, как ее разрезать, ножа-то на столе нет.

— А-а-а!.. — истошно выдала Медея, снова занося над головой жуткую секиру.

— Минуточку! — Эгей резко встал из-за пиршественного стола, не глядя, отшвырнул локтем благоверную вместе с секирой в противоположный конец зала. — Ответь мне, Иесет, откуда у тебя такой странный меч?

— Этот? — Тесей небрежно коснулся серпообразных ножен. — Взгляните, если желаете.

И меч был легко извлечен из ножен.

— Сынок! — басом зарыдал растроганный отец. — Ты наконец пришел, а я, старый дурак, гадаю, откуда у тебя на поясе висят такие знакомые мне ножны. И твое имя… о, как я был слеп!

И родственники торжественно обнялись.

— Папа!

— Сынок!

— Папа!

— Сколько лет, сколько зим.

— Восемнадцать, папа, восемнадцать!

— Ах, как ты вырос, возмужал.

— Стараюсь соответствовать! (Эй, ведь это моя реплика! Ох, Софоклюс, найду — урою!)

— Но погоди… — озадаченно нахмурил брови Эгей, — а где же мои сандалии? Если не ошибаюсь, я гоже положил их под камень.

— Сандалии приказали долго жить! — усмехнулся Тесей, доставая из-за доспехов два кожаных блина.

— О боги, я узнаю их! — На глаза царя снова навернулись скупые мужские слезы.-Что ж, попробую отдать их какому-нибудь обувному мастеру, пусть сделает что сможет.

Вот так счастливо окончилась эта история.

Спросите, а что стало с коварной Медеей?

Да ничего с ней не стало, что ей, дуре, сделается. Изгнали ее из Афин с большим позором, сам же Эгей и изгнал.

Но горе интриганки было вдвойне ужасным, ибо пролитое Тесеем ей на голову отравленное вино привело к тому, что благоверная царя Афин полностью облысела.

Вот так-то всегда и бывает с коварными злодеями.

Однако на этом увлекательная история о приключениях знаменитого Тесея, к счастью, не заканчивается, ибо и впрямь полны чудес земли великой Греции.

Глава девятая

ПУТЕШЕСТВИЕ ТЕСЕЯ НА КРИТ

На следующий день после великолепного пира, закончившегося изгнанием из Афин коварной Медеи, молодой герой решил слегка прогуляться по утреннему городу, дабы подробней осмотреть местные достопримечательности: посчитать фонтаны, изучить величественные храмы богов-олимпийцев, заглянуть в местный амфитеатр. Ведь все это рано или поздно будет его. Именно Тесей станет следующим царем после ухода Эгея в мрачное царство Аида.

Но гостеприимный предок пока не собирался умирать, помолодев при помощи чар Медеи на добрые три десятка лет. Тесея же подобный расклад вполне устраивал, ибо рановато пока ему становиться царем. Жизнь ведь только начинается, а в мире столько интересного. Вот посеребрит герою виски время, тогда можно и на царский трон взобраться, дать отдохнуть натруженным за годы странствий мышцам.

Тщательный осмотр города вовсе не разочаровал юношу. Более славную резиденцию трудно себе и представить. Без сомнения, Афины были во сто крат богаче Троисены, да и казна Эгея побольше, нежели у старого плута Питфея. Это молодой герой уяснил сразу же. Дед ведь тоже не вечный, того и гляди помрет, и Арголида по праву достанется блистательному внуку…

«Вот бы соединить все эти чудесные земли!» — мечтательно подумал Тесей, мысленно сливая Афины и Арголиду в одно государство.

Достав из-за пазухи восковую дощечку, юноша быстро набросал примерную карту Греции. Пометил крестиком Троисену, а птичкой Афины.

— М-да, — вслух произнес Тесей, покусывая кончик палочки для письма.

Картинка выходила забавная, ибо, чтобы соединить славные земли в одну, молодому герою предстояло завоевать добрую часть Греции, включая Спарту, Калидон и прочие не менее могущественные города.

— Ну и что же мне делать? — тихо пробормотал Тесей. — Не разорваться же, в конце концов…

Планы были грандиозными, но бессмысленными, ибо медведь пока еще бегал по лесу и вовсю жрал малину. А делить шкуру еще не убитого зверя — дело неблагородное и даже глупое.

Так молодой герой и стоял посреди площади в мрачных раздумьях, безмерно удивляя спешащих мимо добропорядочных граждан. У многих лица были слегка опухшие, и это говорило о том, что данные субъекты вчера славно порезвились на устроенном в честь Тесея празднике.

Вывели юношу из задумчивости чьи-то горестные стенания.

Тесей поспешно спрятал восковую дощечку с планом будущих завоеваний и огляделся по сторонам.

Городскую площадь пересекала странная процессия, состоящая из семи стройных юношей (нет, отнюдь не героев) и семи прелестных девушек, облаченных во все черное. Следом за этой странной и довольно мрачной компанией со стенаниями плелись какие-то люди, как видно, родственники грустных молодых людей.

Но особо Тесея поразил невысокий чернобородый иудей, который убивался больше всех. Он рвал на себе волосы, кусал широкополую шляпу и жалобно причитал на непонятном восточном языке.

Именно этого прохвоста и окликнул герой, решив выяснить, что это все означает.

— Эй, ты, чернобородый!

— Вы обращаетесь ко мне? — удивился иудей, резко прекратив убиваться.

Тесей хмуро кивнул, подзывая иноземца пальцем. Пожав плечами, тот приблизился, нервно сминая в руках покусанную шляпу.

— Объясни мне, друг, что тут у вас происходит?

— Вы имеете в виду процессию этих юношей и девушек?

— Ага!

— Странно, что вы не слышали. Ужасная печаль царит сегодня в Афинах.

— Но ведь вчера все веселились?!

— То было вчера, — значительно возразил иудей, — а сегодня у многих похмелье, головы болят. Но дело не только в этом. Настал день, когда Афины вынуждены в третий раз платить дань Криту. В афинский порт сегодня утром прибыл черный корабль.